Страх перед страхом - Страница 58

– Никогда, – сипло ответила Женя.

Татьяна вздохнула и решила больше не копаться в этой истории. В конце концов, первостепенного значения она не имела. Она поинтересовалась – где сейчас Петр. Девушка ответила, что тот, должно быть, на работе.

– Он приедет с работы сюда?

Та покачала головой:

– Он приезжает куда хочет и никогда не предупреждает заранее… У него есть и другая квартира. Но если он и приедет сюда, то намного позже.

– Где он работает?

– То здесь, то там, – уклончиво ответила девушка. – Где придется. Его часто увольняют или он сам уходит. Характер у него неуживчивый, а руки золотые.

Татьяна усмехнулась:

– Как у всех хороших парней, которые наставляют своим невестам синяки. Это ведь он тебя бьет, своими золотыми руками?

Та ничего не ответила. Прошла в комнату и бросила на пол сумку, переменила уличные туфли на домашние тапочки. Татьяна машинально отметила, что тапочки были довольно потрепанные и как раз по ноге Жене. Значит, та жила здесь давно, и тапочки были ее собственные, не «гостевые». Девушка отправилась ставить чайник, Татьяна неотступно следовала за ней.

– Я имела разговор с твоим женихом, совсем недавно, – начала она, усаживаясь к столу и зажигая сигарету. В последние дни она стала много курить, зато от спиртного ей пока удавалось воздерживаться. – Не знаю, рассказал он тебе об этом или нет?

– Он мне ничего не говорил.

– Так вот, Петр утверждает, что ты бываешь тут от случая к случаю, да и он сам постоянно здесь не живет. Это правда?

– Да.

– А еще он мне сказал, что вовсе не собирается на тебе жениться.

Девушка обернулась через плечо и как-то загадочно на нее посмотрела – без удивления и гнева – очень спокойно, почти холодно. Татьяна занервничала:

– Это правда или нет? Зачем ты тогда зовешь его своим женихом?

Ответ поразил ее своим цинизмом – такого она от Жени еще не слышала, хотя последние новости о девушке могли бы ее к этому подготовить. С непревзойденным, почти философским спокойствием та ответила:

– Надо же как-то называть тех, с кем спишь. Пустяк, а приятно.

И ни следа наивности не было на этот раз в ее взгляде. Серые глаза больше не казались детскими и запуганными, а округлое нежное лицо неожиданно показалось истасканным и жестким. Татьяна оторопела, но спустя секунду нашлась с ответом:

– Так значит, вы просто встречаетесь здесь иногда? И давно, как я поняла, потому что Ира водила своего жениха именно сюда.

– Ну да, – спокойно ответила та и сняла с плиты вскипевший чайник. – Встречаемся, если вам нравится это выражение.

– Ты больше не отрицаешь, что была знакома с Леней?

– С этим рыжим? Ага, была. – Теперь она почти смеялась – и смех был не наигранный. Девушка явно забавлялась происходящим, наливая себе чай. Правда, она не забыла предложить чашку и Татьяне.

– Этот рыжий погиб, моя милая, – ответила та, не притрагиваясь к чаю. – Его жестоко избили, он едва дошел до своей квартиры и тут же умер. Разрыв селезенки. И это случилось всего две недели назад.

Женя нахмурилась и открыла сахарницу:

– Я не знала. Ужас. – И, помедлив минуту, нехотя добавила: – Не хочу сказать, что он мне нравился, но все равно жаль. Такой молодой. А как это случилось?

– Тебе лучше знать, – ответила Татьяна.

Женя в этот момент размешивала сахар. Она сделала резкое движение, ложечка зазвенела и чай плеснул на столешницу. Она застыла, глядя на гостью неверящими глазами:

– Что-что? Мне-то откуда знать?! Я только что узнала!

– Он еще приходил сюда? – резко спросила женщина. – И не ври, слышишь? Если соврешь – я немедленно иду в милицию, мне уже есть что им рассказать!

Женя вскочила со стула:

– Что вы болтаете?!

Она отбросила всякую почтительность, и разница в возрасте ее больше не смущала:

– Вы думайте, что говорите! Вы совсем одурели после Иркиной смерти! Таскаетесь ко мне, пытаетесь все на меня повесить! Теперь вот еще этот рыжий умер – вы опять к мне! А если у вас во дворе дворничиха умрет – опять сюда прибежите?! Лечиться надо!

Татьяна тоже встала – ее трясло от ярости, но она пыталась сохранять спокойный тон, иначе ничего не добьешься:

– Успокойся, тебя я ни в чем не обвиняю. Я просто хочу знать – он тут был после того, как мы приходили вместе?

– Нет! – рявкнула та.

– А он собирался зайти, чтобы еще раз поговорить с тобой!

– Я с ним не виделась! Если и заходил – тут никого не было!

– А может, был твой жених? – иронически спросила Татьяна. – Уж прости, что я так его зову, но если тебе это приятно… Может, Леня зашел, ему открыл Петр, у них вышел крупный разговор… И… Что дальше, Женя?

Та отрывисто помотала головой:

– Ужас, что вы говорите! Ничего этого не было!

– Откуда же тебе знать, если тебя тут не было? Кстати, где ты вообще была вечером двадцать четвертого апреля?

Та всплеснула руками:

– Ну прямо как на допросе! Откуда же мне это помнить, спустя две недели!

– А ты вспомни. Посмотри в календарь. Ты работала в тот день? Но ведь не до самой ночи, правда? А где была потом?

Женя растерянно покачала головой – ее боевой пыл быстро сходил на нет:

– А вы бы сами вспомнили, если бы вас так сразу спросили? Лучше поговорите с моей мамой, она, может, вспомнит. Скорее всего, я была дома, у них. Или пошла к какой-нибудь подружке. Во всяком случае, здесь я не была, если Леня приходил сюда… Иначе бы я его видела.

– Твоя мать солжет, – бросила Татьяна. – Я не верю, будто она не знает, что ты здесь живешь. Это грубая и глупая ложь. Она совершенно неправдоподобна, и ни один следователь ей не поверит. Учтите это на будущее – всем семейством.