Страх перед страхом - Страница 90

– У меня есть еще и другой вопрос. И к сожалению, тоже о Лене… – нерешительно произнесла она.

Константин устало махнул рукой:

– Валяйте. Вы что – его девушка? Что вы им так интересуетесь?

Дуня хотела было опровергнуть эту мысль, но тут же передумала. Это, в сущности, было единственное нейтральное объяснение, почему ее волнуют все эти вопросы. «Пусть думает, что это так. Может, будет презирать, но во всяком случае, ответит…» – решила Дуня.

– В феврале он с вами расплатился, – сказала Дуня. – Отдал вам все, что был должен. Я бы хотела знать кое-какие подробности.

Тот пристально на нее взглянул:

– Зачем это?

– Да вы не беспокойтесь – мне это нужно исключительно для себя.

– А откуда мне знать, для кого? – еще настойчивее повторил он. – Сперва для себя, потом для других. Деточка, если вы не знаете, то я вам скажу, что не имею права давать в долг под проценты. Я – не коммерческий банк. И расписка – это было чисто джентльменское соглашение между нами двумя.

– Тремя, – поправила его Дуня. – Был еще его компаньон, Василий Врач.

– А, ну да, тот парень, – легко согласился Константин, слегка расслабившись. – Ну так что? Расплатился он, и дело с концом. Кстати, никаких процентов я с него не взял. Да о каких процентах речь, если я сам долг ему простил! Я бы взял и половину, и треть… И доллар бы взял, если бы у него больше не оказалось. Но он сам предложил отдать всю сумму целиком. Не верите – спросите его самого.

– Если вам были так безразличны деньги – почему же вы до февраля не возвращали ему расписку? – спросила Дуня.

Он секунду помолчал, потом растянул губы в улыбке:

– Я сегодня, наверное, умру с голоду. Может, поужинаете с нами?

Дуня отказалась. Она настаивала – пусть ей расскажут все в подробностях, и она сразу уедет. Константин встал и раскатал рукава рубахи. Застегивая манжеты и снимая массивные наручные часы, он пояснил, что действительно никак не ожидал возвращения этого долга, да и не слишком в этом нуждался. Расписку не отдал потому, что давно вырос из детских штанишек и ему скучно играть в мушкетеров. Денег, конечно, он получить не рассчитывал, и все равно, расписка – это хотя не деньги, но какая-то гарантия. Подарить расписку… Да за что, интересно? Это было бы уж слишком. Такие широкие жесты не в его натуре.

– Если вы из-за этого подумаете, что я его шантажировал – это зря, – заявил мужчина. – У нас не было никаких контактов все эти годы. А расписка лежала у меня в офисе, в сейфе. В феврале вдруг звонит мне этот парень, Вася, и говорит, что они набрали денег, хотят расплатиться. Без процентов, правда… Я сказал – что мне отказываться от наличных, приезжай и забирай расписку.

– Он сам приехал? Без Лени?

– А как вы думаете – Леня очень хотел со мной повидаться? – с улыбкой спросил тот.

Дуня была вынуждена про себя признать – этим двоим вряд ли захотелось бы встречаться.

– А Вася не сказал, откуда взял деньги?

– Нет. Я не налоговый инспектор, и это меня никак не касается. Мы и виделись минуты две. Передали друг другу что нужно, пожали руки и расстались. А теперь я иду обедать. Если бы Оля не попросила – я бы с вами и минуты тут не сидел, учтите, девушка!

Последние слова он произнес совершенно серьезно. Дуня тоже встала и сдержанно поблагодарила его за все. Сказала, что ей очень жаль, что из-за нее задержался ужин. И пусть Константин не думает, что она что-то против него замыслила или в чем-то подозревает. Она попросту переживает смерть своего…

– Парня, – с запинкой закончила она свое признание.

Ее виноватый тон подействовал нужным образом – Константин смягчился и почти дружески хлопнул ее по плечу. Рука у него неожиданно оказалась легкая. Еще раз предложил вместе поужинать, и Дуня еще раз отказалась. Тогда хозяин позвал своего брата и спросил, не собирается ли тот в Москву.

– А то нашу гостью нужно отвезти, – пояснил Константин.

– Вот уж нет, я тут заночую, – угрюмо ответил он. Видно, тоже досадовал на запоздавший ужин.

Кончилось тем, что из сада вызвали молодого парня, – перед его появлением оборвался визг работавшей в саду пилы, и Дуня поняла, что это плотник. Ему выдали ключи от машины – от простых «Жигулей», к ее удивлению. И наставили, что девушку нужно отвезти, куда она сама скажет.

Дуню так вежливо и вместе с тем настойчиво выпроваживали, что она даже не успела еще раз увидеть Ольгу. Да и незачем было – она теперь понимала, что, даже если проведет в разговорах с хозяевами весь остаток вечера – они не скажут ей больше того, что уже сказали.

«А может, им просто нечего больше сказать, – подумала она, усаживаясь рядом с парнем и называя направление, в котором нужно ехать. – Может, я напрасно сюда прокатилась, и они вообще ни при чем. Слишком давно выплачен долг. Да, я понимаю, что Леня не захотел сам являться к этому типу в офис. Это более чем ясно. Но откуда же он взял деньги? Ольгу это уже не волнует – она привыкла к таким суммам, а для Лени это было нечто космическое… И потом – если деньги доставал Леня, почему расписка в конце концов осталась у Васи? И вообще – знал Леня о том, что долг выплачен? На письмо Ольге он так и не ответил. Да, из письма-то он должен был узнать все. Он его получил и прочел – остался конверт…»

Парень, которого заставили везти ее в Москву, сперва казался довольно неразговорчивым. Но уже ближе к городской черте он неожиданно начал сплетничать про своих хозяев, хотя Дуня никак его на это не вызывала. Прежде всего он осведомился, давно ли девушка знает хозяйку дома. Когда та ответила, что очень давно, он пустился в подробности. В частности, сообщил, что это, конечно, не его дело, но беременные женщины так не пьют, так что либо та не беременна, либо плюнула на себя и на ребенка.